|
|
   |
Помнить имена освободителей
В Историко-краеведческом музее открыта экспозиция, посвященная 64-летию освобождения Одессы от немецко-фашист"ских оккупантов.
Утром 10 апреля 1944 года после жестоких ночных боев первыми вошли в город солдаты 248-й стрелковой дивизии, которой командовал Николай Захарович Галай. Экспозиция, представленная сотрудниками музея, в основном посвящена этой легендарной личности. Уникальные документы, фотографии рассказывают о жизненном и боевом пути генерал-майора. Н. З. Галай за особые заслуги перед городом удостоен звания Почетного гражданина Одессы.
Усатово 9 апреля 1944 года
Военно-исторический центр «Память и Слава» совместно с редакцией газеты проводит акцию по поиску и сохранению свидетельств трагических страниц истории нашего края в период румынской и немецкой оккупации. Наиболее страшной в нашем районе была доля жителей Холодной Балки и Усатово в последние дни оккупации. В музее Холоднобалковской школы хранятся свидетельства трагедии, постигшей село 7-8 апреля 1944 года. Ниже своими воспоминаниями о тех днях делится наша читательница, тогда девочка-подросток, проживавшая в Усатово. Ей и её сестричке чудом удалось спастись. Выжила и их мама, получившая огнестрельную рану. Другие же родственники погибли.
В те весенние дни в городе оккупанты издали приказ держать все окна за"крытыми, а двери незапертыми. Ходили слухи о бесчинствах немцев при отступлении, об угонах в Германию, о карательных отрядах переодетых в форму советских солдат. Люди боялись и прятались в катакомбы. В некоторых одесских дворах ещё сохранились старые катакомбы, но, в основном, население уходило в пригородные села. Одним из таких сел было Усатово. Здесь румыны, боясь партизан, ещё в начале оккупации, замуровали все входы в катакомбы. Теперь их в самых незаметных местах вскрывали и там прятались. Вот что пишет в своих воспоминаниях наша мама Анна Онисимовна Диденко: «7 апреля группа фашистов обнаружила в рай"оне улицы Каменистой катакомбу, вход в которую был завален камнями. Они согнали людей из ближайших домов и заставили разбирать камни, освобождая вход. Попали сюда и мы с отцом и матерью. Когда вход был очищен, они послали туда несколько человек, среди которых была и я с отцом, а сами шли сзади с автоматами наперевес. Впереди раздались выстрелы, немцы стреляли сзади. К счастью, никто не пострадал, и последовала команда выходить наверх. Затем нас погнали разбирать другой выход. В большой воронке внизу открылось отверстие в катакомбу, но ни следов, ни других признаков присутствия партизан там не оказалось. Вечером женщин отпустили, а мужчин оставили. Их было трое-двое стариков и один инвалид. Только на третий день мы узнали, что их расстреляли. Мы пошли за отцом Лозовским Онисимом Емельяновичем. Кроме пулевой раны, у него была сильно побита голова — наверное, его били прикладами. Мы принесли отца домой и сидели убитые горем — четверо женщин и четверо детей. Соседи, которые нам помогали, ушли прятаться, но мать сказала, что никуда не уйдет, не оставит отца, а мы не могли оставить её. Где-то слышались выстрелы, лаяли собаки. Вдруг раздался грохот в дверь. Я велела всем детям бежать через другую дверь и спрятаться в погреб. Там, на всякий случай, были приготовлены две кровати и ведро с водой. Но невестка Ефросинья Диденко возразила, сказав, что если будут угонять в Германию, то пусть уж лучше вместе с детьми, чем отдельно. Получилось так, что мои девочки послушались меня, а её мальчики Женя 11 лет и Вова 5 лет остались. Сестра матери Ефросинья Гавриловна Авраменко пошла открывать дверь, и её застрелили тут же на пороге. Потом один немец вошел в дом и начал всех выгонять, а второй стоял во дворе сбоку от двери и стрелял в каждого, кто выходил. Я вышла первой. Увидев направленный на меня автомат, отвернулась, и это спасло мне жизнь, так как пуля пробила гортань, голосовые связки и прошла на пути сонной артерии, которая с поворотом головы чуть сместилась. Я упала и некоторое время слышала крики детей, выстрелы, а потом потеряла сознание и очнулась только к вечеру. Я думала, что умираю, но попыталась встать, и это мне удалось. Я вошла в комнату, закрыла отверстие от пули ватой с йодом, обернула бинт вокруг шеи и пошла в погреб со слабой надеждой на то, что мои дети живы, и им нужна помощь. А они всё это время стояли, вжавшись в угол, и боялись пошевелиться. Они чувствовали, что раз прошло столько времени и за ними никто не пришел, значит, что-то случилось. Ночью младшая 5-летняя Милочка спала, а старшая 12-летняя Таня сидела возле меня. С трудом шепча слова, я говорила ей, к кому им пробираться, если я умру, где спрятаны документы и куда с ними обратиться, когда придут наши. Мы ведь не знали, сколько нам ещё ждать этого счастливого дня. До этого лишь несколько раз ночью слышался гул далекой канонады. А наши, оказывается, уже взяли Усатово и штурмовали город. Утром соседи ходили по двору, считали убитых и искали остальных. А мы, слыша шаги, с ужасом думали, что это немцы. Страх был так велик, что Тане казалось: «Зачем так громко бьется сердце? Ведь его стук могут услышать наверху и прийти сюда». Когда всё утихало, Таня пыталась подняться наверх, чтобы принести какую-нибудь еду. Но каждый раз, испугавшись чего-нибудь, убегала вниз. Вдруг она увидела на улице группу людей, которые о чем-то возбуждённо говорили. Она подошла, чтобы попросить кого-нибудь помочь мне, и тут узнала, что немцев прогнали и что в селе наши солдаты. Радости нашей не было предела. В погреб спустился военный санитар, сделал перевязку, и меня на носилках отнесли в больницу. Рана постепенно заживала, а говорить я не могла ещё долго, только шептала. В тот день в нашей семье погибли сестра матери, невестка и её мальчишки, а также была убита бабушка Надежда Гавриловна Лозовская».
В тот страшный день 9 апреля карательный отряд прошел через Усатово, захватив улицы Каменистую, часть Сталина (ныне Гагарина), Кирова, а также по М.Куяльнику почти до Полустанка. Заходили они в каждый дом и убивали всех подряд, не жалея ни стариков, ни самых маленьких детей. Иногда брали маленького ребенка за ножки и били головой об стенку. Сожгли несколько домов. На улице Ленина согнали людей в дом, чтобы поджечь, но им помешали. В церкви убили 56-летнего священника Иоанна Прокофьева, матушку, псаломщика и несколько детей. У Непомнящих во дворе расстреляли 11 человек. У Заикановых, когда немцы начали стрелять, бабушка повалила на землю внучку, которая стояла рядом с ней, и упала сама. Обе притворились мертвыми и благодаря этому остались живы, а 7 человек были убиты. Сельчане говорили, что на улице Кирова были случаи, когда в дома заходил немец, помогал всем быстро спрятаться, а сам выходил и говорил, что в доме никого нет.
В документах Одесской областной комиссии по расследованию злодеяний немецко-румынских оккупантов имеются сведения о том, что 9 апреля 1944 года фашисты учинили массовый террор над мирными жителями сел Усатово и М. Куяльник. Комиссией Ленинского района по расследованию злодеяний установлено 204 фамилии. Жертвами оккупантов стали 56 жителей, из них 18 не опознано. В Книге Скорби Украины (Одесская область) закрались неточности, в ней — 258 фамилий жителей Усатово и только одна — М.Куяльника. Оба населенных пункта находятся рядом, впритык друг к другу, у них общая церковь, общее кладбище. Поэтому нетрудно было допустить ошибку. Мы попытались исправить её, восстановить справедливость и из списка жертв выделить жителей Куяльника.
В работе приняли участие люди, которые во время войны были взрослыми и помнят многих погибших. Это Шевчук Екатерина Ильинична 1917 г.р., Шамраенко Григорий Федорович 1912 г.р., Шамраенко Екатерина Филипповна 1916 г.р. и Калмакан Евгения Алексеевна 1926 г.р. Из 258 погибших удалось проверить около 200 имен. Причем более одной трети из них оказались жителями М.Куяльника. Однако в ряде случаев возникли сомнения, так как села настолько близко связаны между собой, что многие фамилии в них повторяются, а имена запомнились не все. Поэтому во избежание новых ошибок мы решили не приводить раздельные списки погибших в тот день в Усатово и Куяльнике. Но в Усатово в тот день было расстреляно более 570 человек, большая часть которых до сих пор остается безымянной.
Жертв могло быть ещё больше, но извергам помешали наши бойцы. Усталые, голодные, они вошли в соседнее село — Нерубай"ское. Там их догнала полевая кухня, и они собирались поесть и хоть чуть-чуть передохнуть, но в это время прибежал кто-то из жителей и сообщил, что в Усатово расстреливают людей. Бросив все, воины поспешили на помощь.
Всех погибших в Усатово похоронили на местном кладбище. Но только на двух могилах указано, что покоящиеся там люди погибли от рук оккупантов. В 1994 году по инициативе священника местной церкви отца Василия был изготовлен стенд, посвященный расстрелянным в этот день. В него вошли фотографии погибших, список из 136 фамилий, составленный со слов местных жителей, и другие материалы. Прошло 64 года, но ни в Усатово, ни в пос. Куяльник нет ни памятника, посвященного жертвам злодеяния, ни даже небольшого музея. Подрастающее поколение, которое приходит на смену познавшим ужасы войны, должно знать и помнить, что война с фашизмом — это не только сражения на поле боя, это также гибель от рук немецких и румын"ских военных преступников миллионов ни в чём не повинных детей, женщин, стариков. Напоминанием о трагедии, пережитой нашими земляками 9 апреля, мог бы служить памятник, который, по мнению местных жителей, необходимо соорудить на площади перед церковью.
Просим обращаться в редакцию или в наш центр. Контактные телефоны 761-88-68,785-42-78 и 785-42-55 (факс).
Татьяна ГАЙДАЕНКО.