Открытая дискуссия о возрасте нашего города

Открытая дискуссия о возрасте нашего города, порожденная инициативой общественной организации «Одессе — 600», набрала обороты. Публикация Владимира Кудлача 12 марта с.г. в «ВО» побудила меня еще раз вернуться к теме дискуссии. Благодарю автора за внимательное прочтение моего материала в «Вечерней Одессе» от 19 февраля, однако не буду опровергать того, что мой оппонент сопровождает аргументы формулировками типа «складывается впечатление» (это только впечатление) или «фактически признает» (не признаю). Вместо этого попытаюсь показать отсутствие каких-либо оснований для пересмотра возраста Одессы по любой из возможных версий.

30 сентября 1912 года в газете «Одесский листок» появилось сообщение о том, что в ограде психиатрической больницы на Слободке-Романовке при раскопке кургана для устройства погреба обнаружены древние захоронения людей в каменных ящиках. Из нескольких материалов, посвященных этому событию в «Записках Императорского Одесского общества истории и древностей», выделю, пожалуй, самый существенный фрагмент, — он содержится в публикации М. О. Шкадышека в томе 32 «Записок» (1915 г.): «Принадлежность раскрытых погребений к каменному веку едва ли оспорима... Важно то, что в пределах города Одессы мы натолкнулись на культуру доисторического человека, жившего на месте нашего города за несколько тысячелетий до Рождества Христова».

В археологической классификации истории каменный век закончился с завершением IV тысячелетия до н.э. Значит, найденное захоронение относится к периоду, отдаленному от наших дней, по меньшей мере, на 5 тысяч лет. Можно ли возраст Одессы определять этим сроком? Очевидно, нельзя хотя бы потому, что поселение на Слободке-Романовке наверняка еще не имело основных признаков древнего города — жилых построек и защитных ограждений.

Какие факторы следует принимать во внимание при определении возраста сформировавшегося города? Если точная дата основания не известна, то общепринятой является практика определения возраста города по первому его упоминанию (как правило, конкретным именем) в исторических анналах. Но этого, представляется, мало. Кроме того, указанная практика стала возможной только с момента появления письменности, которая «открыла новые возможности хранения и передачи информации. Именно письменные памятники..., дошедшие до нас, помогают проникнуть в мир древних цивилизаций» (В. П. Максаковский).

Возраст же городов, возникших до появления письменности, определяет, насколько это возможно, археология, наиболее яркий пример чему — старейший в мире город Иерихон. В капитальном труде немецких историков Г. Киндера и В. Хильгемана «Всемирная история» об этом сказано так: «Иерихон (между 8000 и 6000 г. до н. э.) можно назвать первым шагом к высокоразвитой городской культуре».

Представляется, что следует учитывать и такой критерий, как непрерывность присутствия жителей на конкретной территории, которая в большом городе может составлять только часть занимаемой им площади. Логично при этом допущение непродолжительных по историческим меркам перерывов в случаях войны, эпидемии, природных катаклизмов, приведших к временному запустению населенного пункта.

Сочетание указанных факторов (еще об одном, нетипичном, будет сказано далее) является идеальным для определения возраста города и сводит к минимуму неизбежные при этом субъективные оценки. Но такое сочетание бывает не всегда. В истории библейского Иерихона, например, были периоды, измеряемые многими столетиями, когда его земли пустовали. Зато другой библейский город Библ (в настоящее время ливанский Джебейль), «расположенный на Средиземноморском побережье в 170 милях к северу от Иерихона,... предположительно был заложен как город чуть ли не за 4500 лет до н.э., ...и некоторые историки предполагают, что Библ является древнейшим постоянно населенным городом на земле» (Айзек Азимов, американский писатель и популяризатор науки в книге «Земля Ханаанская»).

Так сколько все же лет Одессе? Попытаемся получить ответ с помощью предложенных критериев, сосредоточив внимание на основных этапах предыстории и истории города. Выделим эти этапы и, дабы сделать более понятной обсуждаемую проблему, дадим к ним краткие пояснения.

В VII — V вв. до н.э. древние греки, выходцы из города Милета в Малой Азии, создали в Северном Причерноморье, по разным оценкам, от 70 до 90 колоний, в том числе Истрию на небольшом полуострове южнее устья Дуная, нижний участок которого носил название Истр. Этот период уже имеет письменные источники — труды античных авторов и артефакты с надписями.

В результате так называемой вторичной колонизации жители Истрии образовали на берегу Одесского залива в V в. до н.э. поселение (гавань) Истриан. О существовании данного поселения писали многие ученые античной эпохи, об этом можно прочитать и на табличке у расположенной на Приморском бульваре экспозиции археологического раскопа (результат работ, проводившихся в 2008 году под руководством заместителя директора Одесского археологического музея С. Б. Охотникова). Первые же находки античных изделий на территории Одессы были обнаружены здесь же, на Приморском бульваре, еще в конце XVIII — начале XIX вв.

Долго бытовавшее мнение о «незначительности» этого поселения, о чем первым написал еще в 1820-х годах основоположник одесской археологии И. А. Стемпковский, было опровергнуто в 1990-х годах богатыми результатами раскопок, проведенных известным историком профессором А. О. Добролюбским, писателем и краеведом О. И. Губарем и их коллегами в окрестностях Одесского оперного театра и Приморского бульвара, составляющих «истинно классическую часть Одессы» (И. Стемпковский).

Эта территории всегда играла ведущую роль в «судьбах местности, занимаемой Одессою» (ставшее крылатой фразой название работы историка Ф. К. Бруна, профессора Ришельевского лицея, затем в 1865—1880 гг. — Новороссийского университета). Поэтому далее сосредоточим внимание только на этой наиболее представительной части города и на прилегающей к ней территории. И хотя в Одессе известны следы еще десятка поселений античного времени, на их территории, за некоторым исключением, не возникали более поздние поселения.

В 1990-х годах при раскопках, которые проводились на бульваре под руководством А.Добролюбского, кроме культурного слоя, относящегося к V в. до н.э. и более позднему периоду, были также обнаружены артефакты, определяемые VI в. до н.э. Это стало основанием для интересной гипотезы о том, что упоминаемый еще Геродотом древний город Борисфен , лежавший «в середине всей припонтийской земли скифов», находился именно здесь. Зная из античных источников, что Борисфен был заложен в 645 году до н.э., исследователи делают вывод о том, что в этом году был основан «первый город на месте нынешней Одессы», предшественник Истриана. Гипотеза имеет сегодня как своих сторонников, так и противников.

Пережив пору расцвета, античный город не позднее первых веков н.э. прекратил свое существование. Современная историческая наука не располагает достоверными документальными или материальными свидетельствами существования на его месте каких-либо поселений в последующую тысячу лет. И только на рубеже XIII и XIV вв. на морских картах (портоланах) и в рукописных лоциях (периплах) генуэзских мореходов — «морских извозчиков Средиземноморья» появляется на побережье Одесского залива название генуэзской торговой колонии Джинестра.

На карте 1311 года этот топоним значится на месте собственно Одессы. К тому времени Северо-Западное Причерноморье уже находилось под Золотой Ордой, а славяне, составлявшие местное население, смешались с тюркскими племенами, осевшими на причерноморских землях. «Открыл» Джинестру Ф. Брун, переведя этот топоним с итальянского как «дрок» (или «ракита») — мелкий кустарник, росший на причерноморских склонах.

Именем Джинестра на картах обычно фиксировалась якорная стоянка судов. Однако Олег Губарь утверждает, что возле подобных мест создавались и поселения, а В. П. Романюк и И. Т. Черняков «маленькую Джинестру» называют «итальянской колонией на месте будущей Одессы», которая «сыграла свою роль на протяжении XIII—XV веков, в период яркого расцвета европейской торговли» («Что было на месте Одессы?», 2008 г.).

Локализацию Джинестры, как пишет О. Губарь в одном из своих очерков «за Одессу», он определил, просматривая городские газеты второй половины 60-х годов XIX в. Автору удалось обнаружить информацию о том, что при мощении улиц в центре Одессы на участке Екатерининской улицы между Греческой и Дерибасовской были найдены «многочисленные костяки, маркирующие обширное кладбище... А массовые захоронения в два яруса явно указывали на «моровую язву». Такие же масштабные захоронения, по ряду признаков определяемые как христианские, были обнаружены и на прилегающей территории, в том числе возле Городского театра, т.е. в пределах той же «истинно классической части Одессы». Это, по мнению Олега Губаря, подтверждало уже высказанную ранее А. Добролюбским гипотезу о жителях средневековой Джинестры, вымерших в пору катастрофической чумной эпидемии. Некоторые источники исчезновение Джинестры относят ко второй половине XV в.

(Продолжение следует).

Яков Шпигельман. Заместитель главного редактора «Морской энциклопедии Одессы», член Ассоциации морских журналистов