Случай на Одесском телевидении

Позвонил читатель и говорит: «Из ваших статей, которые печатает «Вечерняя Одесса», я знаю, что вы много лет плавали на судах Черноморского пароходства. Наверное, в вашей морской жизни бывали смешные случаи. Если вспомните, расскажите, пожалуйста, об этом. С уважением Николай Прозоров».

Я подумал — и вспомнил.

Было это где-то в шестидесятых годах прошлого века. Тогда на Одесском телевидении блистала телеведущая, любимица одесситов, очаровательная Неля Харченко. С Нелей я учился в школе. С удовольствием слушал ее выступления по телевизору.

Однажды встретились на Дерибасовской, и Неля вдруг сказала: «Ты мне нужен. Я читала в газетах твои рассказы и хочу предложить тебе написать сценарий для одной из наших программ. Мы получили заказ от московского телевидения — сделать передачу о моряках. Но не просто о моряках, а об их втором призвании: кто-то пишет стихи, кто-то хорошо поет, кто-то играет на различных музыкальных инструментах. Мы подобрали таких людей, но нужен моряк, который будет вести эту программу. Приезжай, пожалуйста, к нам в телецентр, что на 3-й станции Большого Фонтана, я дам тебе фамилии этих людей и расскажу, что ты должен сделать».

Приехав в телецентр, я получил от Нели фамилии героев будущей телепередачи. Это были моряки с разных судов. К примеру, второй механик пассажирского теплохода «Молдавия» пел баритоном украинские песни, третий штурман парохода «Березино» писал о море стихи, буфетчица теплохода «Медынь» пела арии из оперетт.

Среди приглашенных был блестящий пианист, отец известного советского композитора Оскара Фельцмана, выпускника одесской музыкальной школы имени Столярского, — Борис Иосифович Фельцман.

Как объяснила Неля, он работал хирургом в детском костно-туберкулезном санатории имени Ф. Э. Дзержинского. Но консультировал в больнице моряков. А так как среди плавсостава пианистов не нашлось, пригласили его.

Неля была режиссером передачи. Я должен был написать сценарий и быть ведущим.

В назначенное время я пришел в телецентр и показал свою работу. Неля прочла, одобрила и сказала, что через пару дней состоится репетиция: будут приглашены все участники передачи. Чтобы не читать текст по бумаге, я выучил его на память. И в день репетиции пришел на телестудию.

Неля объяснила, что я должен сидеть перед телекамерой, смотреть в красный глазок и представлять своих героев, давая им краткие характеристики. После этого на экране появляется мой герой.

Вместе с другими участниками передачи, сидя за пианино и положив на него большой черный портфель, ждал своей очереди Борис Иосифович Фельцман. Он должен был играть что-то из Бетховена. Представляя его зрителям, я сказал, что он хирург больницы моряков.

И тут произошло что-то невероятное. При этих моих словах он захлопнул крышку пианино, вскочил и закричал: «Это ложь! Бесстыдная, омерзительная ложь! Я хирург-ортопед детского костно-туберкулезного санатория имени

Ф. Э. Дзержинского!». С этими словами он схватил свой портфель и бросился к выходу. Неля помчалась за ним. Где-то в дверях она схватила его за пиджак, остановила и крикнула мне: «Иди сюда!». Я подбежал. «Вот его текст, — обращаясь к тяжело дышавшему от негодования Фельцману, сказала Неля. — Видите, здесь написано, что вы хирург-ортопед детского костно-туберкулезного санатория. Но передача о моряках, Аркадий Иосифович читает свой текст по памяти и оговорился. Так что простите его. Завтра, когда передача пойдет в эфир, этого не будет». И, повернувшись ко мне, добавила: «Правда?».

Бурча что-то себе под нос, Фельцман вернулся к пианино. Когда на него наехала камера, он заиграл. Репетиция закончилась. Все стали расходиться. Не попрощавшись, ушел и Фельцман.

Неля отвела меня в сторону и тихо сказала: «Ты его не слушай. Завтра передача пойдет в эфир. По техническим причинам он тебя слышать не будет. Мы же говорим о моряках — то какой там костно-туберкулезный санаторий! Скажешь, как ты сказал!».

Передача на Москву прошла успешно. Нас поздравил директор телецентра, пожелал творческих успехов. Мы распрощались друг с другом.

Но для меня на этом история не закончилась. Через несколько дней после передачи я шел рано утром по Пушкинской улице в порт на судно. Не доходя до Приморского бульвара, услышал, что за мной кто-то бежит. А потом крик: «Товарищ Хасин, остановитесь!». Я обернулся, ко мне бежал, размахивая портфелем, Борис Иосифович Фельцман. Подбежав, он, запыхавшись, сказал: «Как вам не стыдно! Вы меня обманули! И теперь у меня неприятности. Секретарь нашей партийной организации, слушая по телевизору эту передачу, возмутился: выходит, я постеснялся сказать, где я работаю, назвав себя хирургом больницы моряков».

Сначала я растерялся, не зная, как быть. Но, собравшись с мыслями, ответил: «Давайте я напишу в вашу партийную организацию объяснение, что виноваты не вы, а я».

Он поднял ногу, поставил на нее портфель, достал оттуда лист бумаги и протянул мне ручку: «Пишите!».

Я написал: «Объяснение в партийную организацию детского костно-туберкулезного санатория имени Ф. Э. Дзержинского». А дальше уточнил, что, ведя передачу о моряках и зная, что Б. И. Фельцман консультирует в больнице моряков, по ошибке назвал его хирургом этой больницы, поэтому сейчас приношу ему свои извинения».

Взяв мое объяснение, Борис Иосифович надел очки, прочитал и удовлетворенно сказал: «Да, Неля мне говорила, что вы приличный человек — сейчас я в этом убедился». Спрятав бумагу в портфель и пожав мне руку, он ушел.

Вот такая история приключилась со мной на Одесском телевидении.

Аркадий ХАСИН